Не у всех, но у многих подростковый период проходит сложно: меняется поведение, образ жизни – и не в самую приятную сторону. CityDog.io дал высказаться родителям, которые на себе испытывают все «прелести» пубертата у детей.
У Анастасии один ребенок – сын, которому 13 лет. Небольшие изменения в его поведении и образе жизни собеседница начала замечать с лет 11:
– Когда он все больше и больше стал находиться в комнате сам. Раньше он даже не засыпал самостоятельно: нужно было с ним посидеть, погладить ручку, спинку, ножку, почесать всего, чтобы он уснул. А потом – всё: идите, идите. Из недавних изменений – стал позже засыпать, особенно этим летом вообще до полночи может не спать. Говорит, что уснул то в 3, то в 4 утра. Сидит в TikTok; понятное дело, болтает с такими же подростками, как и он сам.
Фото: Pexels.com.
Да, наверное, самое большое изменение – это как раз таки в его образе жизни, в такой перестройке. Все больше и больше он уделяет время друзьям, которых у него, слава богу, достаточно: они тусуются и где-то на улице, и куда-то ездят, и по торговому центру таскаются, естественно, как все подростки. И дома у нас торчат, и я кормлю их всех бесконечно (смеется).
И очень четко еще отслеживается, что сын сейчас все больше прислушивается к мнению друзей: «А вот Егор сказал, а вот Глеб сказал, а вот Максим сказал». Это нормально в этом возрасте – абсолютно естественная фаза жизни подростка, когда они больше доверяют своему окружению, прислушиваются, хотят быть как свое окружение. Такое желание быть частью стаи, скажем так.
В учебе, мне кажется, тоже произошли изменения. Сын всегда плохо учился, а сейчас стало всё хуже, хуже и хуже. Лень просто несусветная – и она стала еще больше.
Здесь важно отметить, что у моего ребенка синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Сын с ним с маленького возраста, но официально диагноз поставили, наверное, только в классе 4-м или 5-м. Ему в принципе всегда было сложно, а сейчас, уже в подростковом возрасте, ребенок стал более резким, гораздо более жестким, раздражительным и менее ласковым. Очень чувствуется отдаление – и эта дистанция растет. Какого-то тепла стало меньше.
Беларуска во взрослом возрасте узнала, что у нее СДВГ, – и вот как она с ним справляется
В целом сын хочет проводить с нами меньше времени, не хочет ездить к бабушкам и дедушкам. И особенно этим летом очень четко отслеживается такой момент: «Я не поеду, я не поеду». Раньше он без проблем ездил через выходные – и на дачу, и к ним в гости. Сейчас нет. То есть и здесь тоже видно, как дистанция с семьей у сына все больше увеличивается.
Я не сильно переживаю по этому поводу, потому что сама не суперэмоциональный и не супертактильный человек. Не сказать, что раньше у нас этого было слишком много. Знаете, есть такие дети, которые оп – к маме «присоединились», энергию получили – и пошли дальше. Нет, мой сын не такой, и я не такая. Поэтому мне нормально. Плюс ко всему я прекрасно понимаю, что сейчас такой период, что должно быть это отдаление. Абсолютно принимаю это, осознаю, и мне с этим окей.
Бесит его свинство. Мы семья чистюль, а он как будто бы подкидыш, честное слово. Я понимаю, что многие подростки такие, но даже по просьбе он ничего не будет делать: «я забыл», «ну, извини», «ну, потом уберу», «сейчас, сейчас, мам, сейчас» – вот это бесконечное «сейчас» и закатывание глаз.
Бесит еще, что он отказывается мыться, стричь ногти, мыть голову – это просто невероятнейшая борьба за чистоту. Недавно соизволил постричься – уже хорошо. Сам сказал. До этого тоже был кошмар – с гнездом на голове.
Бесит его отношение к вещам, к одежде – абсолютно наплевательское. Пятно, крошки, отпечаток какой-то еды, дырка, грязь – человеку вообще по барабану . Хотя при этом уже печется о брендах, о шмотках, уже смотрит, как он выглядит, пользуется туалетной водой. То есть, с одной стороны, вроде не совсем наплевать, но с другой – наплевать на какие-то общепринятые стандарты, скажем так.
Бесит невыполнение обещаний и абсолютное отсутствие ответственности за свои слова и поступки. Но это частично из-за СДВГ, потому что сыну очень тяжело делать какие-то выводы на основе своего уже прошедшего опыта. То есть он все равно будет повторять одни и те же ошибки. Да, он сам думает, что сможет это сделать, раз пообещал, но любое событие, внешний фактор его очень легко отвлекает. И всё – человек забывает.
У меня в принципе довольно сложные отношения с детьми. Я чайлдфри с ребенком. У меня была сложная беременность, потом очень сложные роды, ребенок был очень болезненный, не ходил в сад: я все время проводила с ним и не вышла потом на работу. То есть материнство в моем случае стало одной большой трудностью. Для меня это так. Думала о том, что зачем я родила, – да, было даже такое. Раньше я не признавала этого, винила себя.
Нет, я, несомненно, люблю этого человека – своего сына, – но мне тяжело это дается. Я начала принимать антидепрессанты как раз тогда, когда он стал подростком, потому что не справлялась с его полным игнорированием заданий, учебы, просьб, обязательств. Это человек, который делает то, что он хочет. Он очень сложный.
Психиатр объясняет, как на самом деле работают антидепрессанты и как понять, что они вам нужны
И еще почему тяжело и почему есть антидепрессанты – идет очень большое давление со стороны школы. Наша школьная система мне, мягко говоря, не очень нравится. Я понимаю, с одной стороны, как давят на учителей, но, с другой стороны, учителя учились быть учителями. У них должно быть больше опыта в общении с детьми разного возраста, разного характера, склада ума, темперамента. Со стороны школы все-таки очень много давления: постоянные замечания, звонки и прочее.
Было множество разных встреч, разборов – даже прилюдное линчевание моего ребенка среди толпы учителей. Всё это привело к очень серьезным нервным срывам, депрессии и, собственно, антидепрессантам.
Я та мать, которая… не могу я спокойно принять ситуацию, отпустить. Знаете, как говорят, «дайте ему волю, пускай он сам, он поймет». Нифига, нет – это не про моего сына. Ему будет нормально. «Двойки»? Окей. Его совершенно ничего не мотивирует. Ему нормально сидеть, смотреть YouTube, TikTok и ничего не делать.
Фото: Pexels.com.
Рассказать про линчевание в школе? Эта история скорее не о подростке, а о подростке с СДВГ. Есть такая штука – совет профилактики. На него вызвали нас, завучей и учителей – было очень много народа. Учителя выходили по одному, говорили, как мой сын себя ведет, что он делает, что он мешает всем остальным. В общем, понимаете, это такой неугодный ребенок, очень сложный, на которого бесконечно жалуются. Бесконечные замечания в дневнике, звонки от классного руководителя. Отмечу, что все присутствующие были в курсе диагноза, мы приносили документы, подтверждающие это.
Потом они позвали сына и при всей этой толпе стали спрашивать: «Ты же любишь маму с папой?» А он стоит такой: «Да», – и, знаете, просто обтекает. «А ты же хочешь, чтобы твои мама с папой хорошо к тебе относились?» Он: «Да». Стоит вот так вот просто, зажавшись.
Я думала, что разрыдаюсь, заору, схвачу ребенка за руку и просто убегу оттуда, послав всех по одному маршруту. Еле сдерживалась. Это было мерзко, унизительно. Они говорили, мол, давайте, может быть, уходите, может быть, вам лучше индивидуальное обучение. Хотя у нас нет абсолютно никаких показателей к этому.
С СДВГ никак нельзя учиться индивидуально. И, насколько я знаю, индивидуальное образование у нас в стране – это полная хрень. К тебе приходит учитель пару раз в неделю и что-то преподает – ребенок вообще ничего не делает, ничего не учит. Это абсолютная ерунда. А становиться учителем своему ребенку… я и так со второго-третьего класса все уроки помогаю делать, у него всегда репетиторы – мне этого хватает выше крыши.
Потом они еще говорили: «Вот он так учится, у него такое поведение, а вы ему самокат покупаете, дорогие вещи». Я вообще тут охренела немножечко. Говорю: «А что, мне не любить ребенка? Он должен заслужить чем-то любые вещи, любые увлечения?» То есть, понимаете, это устаревшее, заскорузлое представление о ребенке, об образовании, об отношениях ребенка с родителями, что ты никто, ты тут не личность, твое дело – учиться тихонечко, быть удобным, молчать и не отсвечивать. Ощущение было именно такое.
Сын уже три учебных года (пятый, шестой и седьмой класс) занимается с нейропсихологом – именно по той причине, что у него СДВГ плюс начало подросткового возраста. Выполняет разные прикольные упражнения, которые задействуют и физику организма, и его психику. Правда, занимается сын не сильно часто – один раз в неделю (а надо хотя бы три), потому что это удовольствие стоит очень дорого. Сейчас уже то ли 45, то ли 50 рублей за одно 40-минутное занятие.
Не скажу, что есть какой-то эффект, но для нас плюс скорее в том, что у ребенка появился еще один значимый взрослый, которому он доверяет, с которым может пообщаться о чем-то и с которой я могу поговорить, попросить что-то узнать о сыне. То есть для меня это тоже такая небольшая помощь и поддержка.
Психологиня наша совершенно потрясающая. Она меня правда сильно поддерживала, когда у нас начался переход в пятый класс, появились разные учителя. Сыну было очень сложно, его не понимали, не принимали. И тогда нас наша психологиня поддержала. Поэтому мы к этому относимся нормально: пользуемся, радуемся и всем советуем.
Чем в целом увлекается сын? Смотрит YouTube и TikTok. Сейчас TikTok – это просто «черная чума» этого поколения, честное слово. Он живет в этом TikTok. Да, смотрит много всякого говна (и ест много говна; они сейчас говноеды в основном: китайское соевое мясо, всякая лапша, газировки, разноцветные напитки, вся эта дрянь), но иногда есть все-таки полезные моменты, которые он там находит. Иногда удивляет меня какими-то рассказами, историями, фактами из географии, физики, химии – чего угодно. То есть где-то в ленте попадается что-то относительно полезное.
Одевается сын не так, как все подростки. Я же наблюдаю за ними, вижу его друзей, других детей на улице. Они в основном любят оверсайз и черно-белые вещи. Мой – нет. Он, наоборот, просит джинсы поуже (исключительно черные) и при этом почему-то спускает их на половину жопы. Я не знаю, что за фишка. Футболки тоже с какими-нибудь принтами и тоже не оверсайз. Внешне он вообще ничего особенного, нестандартного собой не представляет.
Сейчас, кстати, вроде стал ходить на тренировки по боксу с другом. А до этого пару лет серьезно увлекался трюковым самокатом: катался в скейт-парках, на улице. У него классные самокаты, специально для этого предназначенные. А теперь вот какой-то переходный момент: самокат неинтересен, пробует тренировки по боксу.
И еще он увлекся звуком – в частности, колонками и автозвуком. Несколько раз ездил на так называемые сходки у нас в Минске на Октябрьской. Там встречаются владельцы машин с автозвуком, и вот пацаны – такие подростки, как мой, – туда приезжают послушать, посмотреть, посидеть в этих тачках. Вот это увлекает его последние несколько месяцев.
У Алеси 16-летний сын, с которым, по ее словам, всегда были достаточно близкие отношения. Говорит, так сложилось, возможно, из-за того, что «родила его уже в сознательном возрасте».
– Сын очень похож на меня характером, а я хорошо помню себя в его возрасте, поэтому чувствую и понимаю все его переживания, терзания и поиски себя. Понимаю, что с сыном нужно только договариваться. Никакой «дрессуры», иначе получишь обратный эффект. Только через разговоры.
Просто есть негласные правила: 1) в своей комнате он сам себе хозяин, 2) уборкой он занимается только сам, 3) я не контролирую телефон, компьютер и прочее – это на доверии, 4) гуляет с друзьями – я не звоню без необходимости, но в 22:00 в школьное время и в 23:00 во время каникул он должен быть дома. Не потому, что буду ругать, а потому что буду волноваться.
Лет с 12 мы с ним разговариваем на тему наркотиков, алкоголя и прочего. Когда сыну было 13, включила ему фильм «Реквием по мечте» – и это сработало. Но вейп он курит: запрещать не вижу смысла – все равно будет курить, но только втихаря. А доверие терять нельзя. Поэтому просто регулярно кидаю ему информацию о вреде вейпа.
Мы в принципе много разговариваем с сыном и затрагиваем многие темы. Также это и темы, касающиеся половой жизни. Правда, такого, чтобы прямо сесть и поговорить о сексе, не было: мне неловко, плюс у мужчин, наверное, другое видение отношений.
Но мы обсуждаем его отношения с девушками, и я понимаю, что именно его волнует. Объясняю, что секс должен быть все же по любви – и тогда все получится. Потому как, я думаю, были сложности, и он переживал, что есть какие-то физиологические отклонения. Мы сходили к урологу, который подтвердил, что все окей. О защите он, конечно же, знает – это тоже негласное правило. То есть в целом сын знает, что может спросить обо всем – и я отвечу (смущаясь, но вида не подам).
Парень творческий. Вечно в поисках себя: то рисует, то пишет, то шьет себе что-то. И это выражается абсолютно во всем: в одежде – по принципу «чтобы все охренели», в необычной для нынешней молодежи музыке (причем он слушает то, что я любила в его возрасте). И он сам нашел и выбрал эту музыку, я не слушала Nirvana ни беременная, ни при малюпасе.
Также эти поиски кидают его из стороны в сторону и в выборе будущей профессии: то он журналист, то следователь, то парикмахер. Не отговариваю ни от чего, а то будет упрек, что мы в него не верим. Просто тихонько доносим информацию о минусах и всевозможных нюансах профессий. Ему очень нравится думать, что он сам решил. Еще год впереди – надеюсь, определимся с профессией. Но это не точно.
Сын далеко не простой ребенок, и мне бывает очень сложно. Бесит меня по несколько раз на день, можем поругаться, но всегда миримся и всегда обсуждаем ситуацию. Причем сын сам идет на компромисс со словами: «Давай поговорим». Для меня это важно. Самое главное – это не потерять доверие, контакт. Важно, чтобы сын знал, что мы с мужем всегда рядом, – а с остальным мы разберемся.
Но в целом особых сложностей у нас нет. И так называемого переходного возраста особо нет… наверное. Главное – не терять контакт. Главное – что я всегда говорю о том, что люблю его. Говорю, что он всегда и с любым вопросом может и должен прийти ко мне: я никогда не отвернусь, что бы ни случилось.
– Начнем с того, что у меня ребенок не нормотипичный: у него подтвержденные СДВГ и синдром Аспергера, что усугубляет ситуацию. И у сына ранний переходный период: мы посещаем психолога и невролога, который корректирует препаратами всплески агрессии и острых периодов.
Замечать взрывы мы стали, когда ребенку было 10 лет. И вот последние два года мы выстраиваем личные границы, новые отношения уже не с ребенком, а с подростком. Он имеет свое мнение, свои желания – и с ними нам надо считаться.
Первое, что бросается в глаза со вступлением в пубертат, конечно, – это интерес к сексуальным темам. И этот момент мы уже обсудили. С 8 лет у сына была книга, которая объясняет, что да как, плюс мы отвечаем на вопросы и разговариваем.
Как проявлялся этот интерес? Вначале это был вопрос, откуда берутся дети: «Мама, а как ты меня родила?» Тогда мы с сыном поговорили, я предложила купить книгу, где об этом рассказывается, – он согласился. А уже ближе к 12 годам стали замечать, что в телефоне что-то смотрит на эту тему. И в какой-то момент он пришел и начал задавать вопросы. Мы сразу ему сказали, что эти темы поднимать нормально, что говорить и спрашивать можно обо всем. Чаще, конечно, сын приходит поговорить об этом с отцом: вроде бы получилось создать доверительное общение.
Фото: Pexels.com.
Еще самое яркое из изменений в подростковом возрасте – его никуда не уговорить сходить вместе. Если получается собираться вместе семьей – это какой-то праздник. Смущает его погруженность в гаджеты: стараемся ограничивать. На 10-летие подарили собаку – это очень хорошо для подростков: добавляет в рутину прогулки, заботу и прокачивает ответственность.
Также беспокоят его резкие высказывания в школе или кружках, хамство, резкие фразы. Он может отказываться выполнять правила, бастует, и в целом ему сложно найти общий язык с педагогами, которые «не умеют работать», а только командуют.
Друзей у сына немного, но вот на дне рождения было пять человек, с которыми он дружит уже три года с лишним. А в школе у него один друг, с остальными разные отношения: где-то бывают и конфликты тоже. Разрешить их помогает классный руководитель в школе.
Однозначно могу сказать, что наши отношения с наступлением переходного возраста изменились. Да, бывают и конфликты, и ссоры. Всё как у людей. Но мы стараемся уважать друг друга, находить компромиссы, хоть иногда это сложнее обычного. Когда сын был ребенком, мяч был на нашей стороне, все решения – за нами. Сейчас же он может упереться и «застопить» любую инициативу. Правда, наступил период большего понимания: мы установили правила, которые надо соблюдать, в том числе и по поводу уборки в комнате, тарелок со стола и прочего.
И, конечно, самое сложное для меня во всей этой ситуации – держать себя в руках и находить спокойствие. Это сложный период для всей семьи. Как справляюсь со всем? Даю сыну свободу в рамках разумного. Часто оставляю его одного, чтобы он насладился свободой.
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото: Pexels.com.
